Ашдодский железнодорожная станция сегодня напоминала площадь в якутской деревне в день праздника. Дрожащий от холода и угрюмый, как всякий, уставший холодным утром, народ демонстрировал все мыслимые виды и фасоны курток, косух, парок, пуховиков и бомберов, проданных в стране развитого сионизма за последнюю пятилетку.

Из под верхней одежды виднелись свитера, лыжные флизки и тому подобные изыски. Особо изнеженные дамы и господа были в шапках, в большинстве предпочитая фасон головного убора, который обычно в чести у бомжей и грабителей банков. Гламурные юницы укутались в шубки из натуральной чебурашки, столь популярные в этом году.

Контрастом с ними русскоговорящие пенсионерки демонстрируют приверженность к классике, выбрав для промозглого утра бессмертные турецкие мохеровые кофты урожая 1991 года в сочетании с фланелевыми худди с информативными принтами. Их сопровождают мужья в синтетических кожанках и кепках — аэродром.

Доблестных солдат армии обороны Израиля обоих полов поверх форменных курток заботливые матери умотали разнообразными шарфами неспокойных расцветок. Две красавицы-офицера, черненькая и беленькая, в красных ботинках (признак формы десанта и штурмовиков) и с укороченными стволами (круче только Рембо) трогательно жались на платформе под розовым зонтом «hello Kitty».

Интересно, чья младшая сестра сейчас горько рыдает, не имея возможности пойти в садик с любимым аксессуаром? В стороне от этого этнографического буйство французская пожилая пара пьет кофе. Она в шоколадной норковой шубе, с идеальным макияжем и укладкой. Он в черном кашемировом пальто и шелковом светлом шарфе. Элегантны, спокойны. Оба обуты в сиреневые угги.

Израильская зима, бесспорно беспощадна: + 16, дожди.

Шула Примак, Ашдод, Израиль